Белый Бим, Черное Ухо  

После потери Арцаха во всех семьях есть темы, которые принято не обсуждать, множество слов, которые больше не произносятся. Происходит это не из-за того, что есть какие-то внутренние соглашения или решения, а потому, что все знают — достаточно одного слова, чтобы разбиться вдребезги. А ведь люди и так с трудом собрали себя из тысяч кусков, живут так — с комом в горле, избегая мыслей и разговоров.

В нашей семье одна из таких тем это — Бима.

В сентябре 2023-го года, после 10-месячной блокады, когда стало ясно, что жители вынуждены покинуть Арцах, люди начали собираться. Кто-то искал горючее, кто-то собирал одежду, фотоальбомы, кто-то посещал кладбище, а кто-то прощался с членами семьи, которых невозможно было взять с собой… С домашними животными. Собаки, кошки и другие животные не понимали, что происходит, лишь осознавая, что остались одни в домах и на улицах, где раньше обитали люди. Никто же не знал, что их ждет в пути, не знал, сколько займет дорога, и удастся ли ее пройти вовсе. У многих не было машин, горючего, или места в машинах для животных.

У нашей семьи проблема была не в машине и не в месте.

Биму мы нашли еще в 2014-ом году, в дождливый день на обочине дороги вне города. Было темно, холодно и сыро. Он был совершенно один. Очевидно, что мы не могли оставить его там. Можно сказать, что вселенная осчастливила нас его существованием и появлением… Он был похож на поросенка. За пару дней у нас его животик стал таким большим, что он еле вставал на лапы (ему было от силы дней 20). Мы его сильно полюбили. Он был простой дворняжкой, какой-то примесью, знал команды, не выполнял трюки, но понимал. Он понимал абсолютно все. И что самое важное – знал, как любить. Он знал, когда мы не в настроении и когда надо подойти и положить голову на плечо. Он нас понимал, когда мы с ним разговаривали, был членом нашей семьи. Мы отдавали ему наши игрушки, которые прошли через руки всех наших детей. Он буквально стал четвертым ребенком в нашей семье.

Во время блокады мама стояла в очереди только тогда, когда можно было купить что-то, из чего можно приготовить еду для Бимы и наших кошек. Они часто не ели сами, но Биму оставить голодным не могли.

У каждой собаки есть любимый хозяин, тот, кто проводит с ним больше времени или с кем он чувствует сильнейшую связь. В нашей семье это был папа. Он назвал Биму в честь собаки в фильме “Белый Бим, черное ухо”. У Бимы ухо было не черное, но папе он показался очень похожим на него.

В сентябре, в 2020-ом году, когда началась война в Арцахе, Бима, как и мы, страшно пугался звуков взрывов. Он всегда убегал и прятался под кровать. У нас дом “собственный”, как говорим мы в Арцахе (то есть не квартира). Жили мы на втором этаже, только комната дедушки была на первом этаже. Во время войны мы тоже проводили ночи на первом этаже,  хотя на самом деле это не подвал или погреб, и оно никого не спасло бы — попади туда беспилотник. Я провела войну не дома, а с другими журналистами в информационном центре и в подвале одной школы. Мама — медсестра, ночевала в больнице. Брат мобилизовался в первый же день войны. Младшая сестра — единственная из нашей семьи, которую мы отправили в Ереван после двух недель войны.

Папа (инвалид с первой войны), дедушка и Бима были дома. В нашем районе (в Степанакерте мы называем его “Заводской”) единственное убежище было в подвальном помещении швейной фабрики. Когда начали бомбить город чаще и упорнее, дедушка присоединился к другим людям в этом убежище. Папа остался дома. Потому что в убежище не пускали животных, а оставлять Биму одного дома папа не соглашался. Так и провели всю войну “под открытым небом” — папа и Бима. Бима тогда, если честно, и сам отличился, каждый день приводил за собой новых собачек и кошек со всего двора (тогда тоже хозяева, покидающие Степанакерт, выпускали своих питомцев на улицу).

Когда 7-ого ноября 2020-го всему городу пришлось эвакуироваться, родители, естественно, взяли его с собой. Не зная, смогут ли найти куда пойти с собакой (владельцы животных поймут)

И вот в этот раз мы не ожидали никакого другого исхода. До блокады….

До блокады мы с сестрой остались в Ереване по разным причинам. Когда началась последняя война — мы переживали за всех. В этот раз я переживала в Ереване, а не успокаивала переживающих с другой стороны, как в прошлый раз. Когда нам удалось поговорить с родителями и когда мы узнали, что дорога открыта, мы сразу спросили о Биме: “Мама, вы ведь привезете его? Я знаю, что вы должны привезти еще много людей на нашей машине, но ведь Бима никому не помешает?” Они как-то непонятно уходили от ответа, ссылаясь на занятость. Но мы действительно ни на секунду не сомневались в том, что его привезут. Любой другой исход, на самом деле, даже не обсуждался бы.

Только когда они приехали, мы узнали, что Бимы больше нет. Ему было 9. В этот раз он не выдержал войны. 19-го сентября, когда начались бомбежки, у Бимы от страха начался эпилептический приступ. От страха у него остановилось сердце…. У родителей не хватило сил рассказать нам..

Мы до сих пор не говорим о Биме, не называем его имени, потому что это очень-очень больно. 9 лет он делил с нами хлеб и воду. Иногда мне очень стыдно горевать о своей собаке, когда я вижу стольких людей, потерявших родных. С людской потерей ничего не может сравниться. Но, думаю, у меня, моей семьи, и у многих людей, которые потеряли своих животных, есть скромное право тихо горевать о своей утрате в наших границах.

Во время 44-дневной войны в Арцах приехал режиссер Карин Ованнисян, чтобы снять документальный фильм о войне — глазами моих дневников. Прямо до блокады у нас была премьера этого фильма в США. Бима тоже “снялся” в этом фильме. Сегодня я так рада, что Бима запечатлен в нашем фильме об Арцахе и войне, который останется в истории навечно. Я так рада, что разделила столько лет моей жизни с ним. За все улыбки, которые он мне дарил, и за все слезы, которые он облизал с моих щек.

Вместо эпилога

Больше всех был разбит, наверное, мой папа. Мои родители поселились в Гюмри, и в доме, где они живут, несколько месяцев назад умер глава семьи, мужчина, у которого была красивая, громадная собака — Костя. Эта собака почти не ела до того, как мои родители переехали в этот дом. И так встретились двое — хозяин без собаки и собака без хозяина, оба с печальными глазами, оба потерявшие своих лучших друзей. Наверное, это судьба. И живут они, пытаясь исцелить раны друг друга и вернуть к жизни.

Лика Захарян

Материал подготовлен в рамках проекта «Степанакерт» Медиа-клуба