Осенью 2023 года из более чем ста тысяч насильственно перемещённых жителей Арцаха подавляющее большинство не рассматривало вариант поселиться в приграничных сёлах Армении. После вынужденного исхода из Арцаха на территорию РА многие семьи ютились во временных пристанищах, которые они должны были покинуть и обрести более постоянные жилища, но переезд на границу с Азербайджаном категорически отвергали.

«Куда угодно, только не на границу. После того, что мы пережили в Арцахе, добровольно под прицел противника мы жить не поедем. Хватит. Дайте нам отдохнуть от соседства с врагом. Даже здесь, в глубине страны, наши дети вздрагивают от внезапных громких звуков». Так говорили и продолжают говорить многие арцахцы, несмотря на заманчивые иногда предложения осесть в том или ином приграничном селе, где беженцам предлагается особая поддержка, включая отсутствие арендной платы за дом.

Разумеется, приграничье должно быть заселено. Разумеется, такие сёла должны жить, и внимание к ним требуется особое. Отток коренных жителей, отъезд молодежи в города или за рубеж — это происходило раньше, происходит и сейчас. Безусловно, необходимо стимулировать проживание в приграничных деревнях. Но тут возникает вопрос: этично ли зазывать арцахцев, совсем недавно переживших ужасы войн и этнической чистки, в сёла у самой линии соприкосновения? Многие уверены, что нет, и считают бесчеловечным отправлять этих людей, тем более с детьми, жить туда, где они снова могут столкнуться с военной агрессией и угрозой жизни.

Тем не менее выбор делают сами люди. Действительно, большинство арцахцев отказываются селиться на границе, но есть те, которые приехали и живут. Например, в приграничном селе Чинари (Тавуш, Бердский район) поселились 12 семей из Арцаха, среди них есть и многодетные. В селе стало на 30 детей больше.

Как живут эти люди, вновь оказавшись под прицелом? Что думают о своем настоящем и будущем? За ответами я отправилась в это село.

Чинари всегда был одним из самых опасных населенных пунктов Армении. За последние 30 лет от обстрелов неприятеля здесь погиб 21 мирный житель, были и раненые. На стенах домов заметны выбоины от осколков снарядов, кое-где широкие окна вынужденно сужены до размера бойниц, на одной из улиц построили защитную стену из туфа. Здесь невозможно возделывать часть общинных плодородных земель, находящихся под огневым контролем противника. Село с трёх сторон окружено азербайджанскими позициями, одна из которых, на вершине горы, видна невооружённым глазом.

Последнюю крупную атаку на Чинари азербайджанские ВС предприняли в июле 2020 года. Тогда село обстреливали артиллерией, отправляли беспилотники-камикадзе, был ранен пожилой местный житель, пострадали дома чинарийцев, некоторые были разрушены.

С тех пор граница не превращалась, как раньше, в линию фронта, но близкое соседство с противником говорит само за себя. Доказательство — недавние обстрелы наших позиций в районе Чинари и стрельба по  близлежащему селу Мовсес, где пострадала гражданская инфраструктура, дома сельчан, памятники на местном кладбище. Среди обстрелянных домов был тот, где поселилась семья вынужденных переселенцев из Арцаха.

Но Чинари известно не только сводками об инцидентах на границе. В двух километрах к северо-востоку от села стоит имеющий восьмивековую историю монастырь Хоранашат. В крупном средневековом религиозном и просветительском центре, основанном в начале XIII века, составлялись бесценные манускрипты, большая часть которых сейчас хранится в Матенадаране. Алтарь главной церкви Сурб Аствацацин необычно раздроблен 14 нишами, отсюда название монастыря: «хоран» — алтарь, «шат» — много.

Последняя попытка реставрации монастырского  комплекса была неудачно предпринята в советское время. С тех пор он продолжает разрушаться, а восстановительные работы не начинаются по очевидной причине: небезопасно. До позиций азербайджанских ВС едва ли не пара сотен метров. Вдоль дороги, ведущей от села к монастырю, установлены таблички: «Территория под наблюдением противника».

Чинарийцы любят и чтят свою святыню и, несмотря на риск, всё равно приходят в Хоранашат — правда, по согласованию с руководством общины. В Пасхальное воскресенье 31 марта у монастырского комплекса было оживлённо. В тот день я встретились там с молодой парой, не так давно поселившейся в Чинари.

 

Тигран и Мариам

 

Молодожены были несколько взволнованны. «Это наш первый визит в Хоранашат после венчания. Знаете, в феврале мы здесь венчались. Мы стали первой парой, кто венчался в этом храме, ведь церковь не действующая, но у нас всё прошло как положено», — Мариам охотно делилась дорогими воспоминаниями. Корнями она из Тавуша, а ее супруг Тигран — из Арцаха. Уроженец гадрутского села Акнахпюр, участник 44-дневной войны, он жил в Степанакерте и продолжал служить в Арцахе. В декабре 2022 года из-за проблем со здоровьем ему пришлось выехать в Ереван на операцию. Вскоре, как известно, началась блокада, и в родной Арцах он больше не попал.

Идея обосноваться в Чинари пришла сначала Тиграну — немногим ранее здесь поселились его близкие люди, потом приехал его младший брат, а потом и Тигран — увидел село и решил остаться. Хотя не совсем так: решение они с Мариам приняли вместе.

Спрашиваю: не боитесь здесь жить, строить планы? «Нееет, — ниспадающим тоном, выдающим некоторое удивление от вопроса, отвечает девушка. — Эту землю нужно держать, заселять, развивать. Мы потеряли Арцах, но у нас есть Тавуш. Тигран из Арцаха, а мои родители из Тавуша. Это тоже наша земля. Вся Армения наша. Неважно, граница это или нет, мы должны и хотим тут жить, создать свой очаг, родить детей. Посмотрите, какая здесь природа. Это особенная, щедрая земля. Будь на ней, и всё от нее получишь».

От улыбчивой Мариам исходит внутреннее спокойствие и уверенность. Мягкость и женственность девушки, однако, не могут скрыть ее внутренний стержень. Профессия Мариам — медсестра в звании старшего сержанта.

«Из поколения в поколение мы испытываем на себе, что такое война. Мои мама и папа прошли через войну. Я тоже уже знаю, что это такое. Если вдруг война опять начнется, я останусь здесь помогать, а мой муж снова пойдет защищать наши границы».

Мариам призналась, что в связи с решением жить в Чинари родители за неё беспокоятся, но уважают её выбор: «Если вы так решили, иди за своим мужем».

Тигран устроился на работу на консервный завод в соседнем селе Айгедзор. Мариам по его желанию пока не работает. Она обустраивает их временный очаг.  Дом, в котором поселили молодую семью, давно пустовал, а чтобы вдохнуть в него жизнь, нужно приложить немало усилий, чем и занимается Мариам. Хотя хозяйкой здесь она себя не чувствует — ведь это не их дом, а пристанище, предоставленное на время. Ребята рассчитывают на госпрограмму по погашению ипотечного кредита на 16 млн драмов при строительстве или приобретении дома в ряде приграничных сёл, в число которых входит Чинари, и мечтают о том, как они будут строить здесь жизнь в своем доме. Они не получают никакой господдержки, живут на зарплату Тиграна и с благодарностью принимают помощь, которая приходит переселенцам через сельскую администрацию.

«Холодильник, микроволновка, продуктовый набор — сахар, масло, крупы, на днях даже головку сыра дали, и, конечно, то, что мы не платим аренду, — всё это большая поддержка для нас. Дом был в очень запущенном состоянии, в нём 40 лет никто не жил, света не было, вместо стёкол был полиэтилен. Мы многое сделали сами, привели дом в порядок, но капитальный ремонт решили не делать — подождем, когда у нас появится свой собственный дом, в него и будем вкладываться.

«Я очень хорошо представляю себе нашу жизнь в Чинари. У меня есть четкие планы как минимум на ближайшие пять лет. Будем жить так, как если бы мы жили в Арцахе. То, что не успел сделать там, осуществлю здесь», — добавляет Тигран.

В Чинари у молодой семьи уже есть свой участок земли, где ребята собираются выращивать зелень, овощи, посадить фруктовые деревья. Здесь любой арцахец, желающий обрабатывать землю, получил участок от общины.

 

Семья Балаян

Вернувшись в село, я узнала, что в Чинари живёт семья из села Рев Аскеранского района. Я много раз была в этом арцахском селе, знаю кое-кого из местных. Возможно, мы даже встречались с ними в Реве. «Можно к ним зайти?» — спрашиваю руководителя чинарийской общины Самвела Сагояна. «Конечно, позже сходим, — отвечает Самвел. — Они работящие, трудолюбивые, посмотришь на их хозяйство».

В семействе Балаян семь человек: пожилые супруги, их сын Нвер, его жена Ламара и трое детей — младшие школьники Ваге и Мане и 5-летний Тигран, который ходит в детский сад. В хозяйстве у них есть корова с телёнком, пара свиней, на участке установлены парники, земля обработана, засажена зеленью.

«Сельская администрация дала нам корову, на нашу радость беременную. Теперь у нас и телёнок», — 59-летняя Гюльханум предлагает посмотреть на малыша в хлеву, заодно и на двух свиней, приобретённых в соседнем селе. Из молока рыжей коровы по кличке Хурма она делает творог, мацун, режан, сыр.

Как и другим семьям прибывших вынужденных переселенцев, администрация села Чинари предоставила этой семье стиральную машину, холодильник, электропечь, кое-какую мебель. Из бывшего сарая на первом этаже двухэтажного дома, где поселили Балаянов, для них сделали баню и кухню, поставили новые двери и окна.

С 24 сентября, как только первый поток арцахцев появился в Армении, Самвел Сагоян стал готовиться к приёму семей — договаривался с наследниками хозяев пустующих домов, получая их согласие на проживание переселенцев, оперативно решал бытовые вопросы, чтобы не было проблем с электричеством, газом, водой. Активно подключилась община чинарийцев, проживающих в РФ. Помогать переселенцам в тавушском приграничье вызвалась и армянская община калифорнийского Фресно. Так, совместными усилиями были созданы условия для жизни арцахцев в Чинари и решены некоторые вопросы помощи. Всё это организовано и реализуется главой сельской администрации.

Чувствуется, что за озвученными Самвелом фактами и цифрами кроется сострадание и личное заботливое отношение к новым сельчанам. Невозможно было не обратить внимание на то, что, говоря о детях арцахских переселенцев, он всех называл по именам, уточняя возраст каждого ребёнка и кто из них в каком классе учится.

Пока я беседовала со взрослыми Балаянами, Самвел проверил домашнее задание по армянскому языку у третьеклассницы Мане: «Вот, смотри, твои три ошибки, так оставлять нельзя!» Девочка досадно вздохнула, но с улыбкой пошла переписывать начисто.

В родном селе Рев они держали крепкое хозяйство. «Всевозможная скотина и птица, картофель, пшеница, фруктовые деревья — всё у нас было, всё там оставили, взяли с собой лишь необходимую одежду и документы, — наперебой рассказывают Балаяны. — Под обстрелами, пешком, в чём были, пошли из села на трассу, там друзья сына взяли нас в свой грузовик, привезли в село Норагюх, а оттуда мы три дня добирались до Гориса. В Армении нас определили в город Алаверди — на другой край страны. Около 20 дней мы оставались там в гостинице, но потом  нам сказали: всё, пора уезжать. Через родственников нам предложили поехать в Чинари. Вот так мы оказались здесь. А что нам делать? Граница, да. Но живём. Как все чинарийцы, так и мы».

На открытой кухне в пластмассовом ведре лежит гора нарубленной зелени. Женщины ходят в лес и собирают траву для женгялов аца. «Здесь всё есть, все нужные травы растут, точно как у нас в Арцахе. Иногда я пеку женгялов ац. Приходите завтра, угостим!»

Как и многие арцахские переселенцы, Балаяны пока не знают, где они будут жить постоянно — в этом доме или в другом. Тем не менее во дворе они построили тонир — чтобы выпекать хлеб традиционным способом. Соседи говорят, что всё сделала сама Гюльханум, женщина же утверждает, что тонир построил сын под её руководством.

«Вижу, что в доме командир — вы», — говорю, улыбаясь. — «В нашей семье я не просто командир, я — варчапет», — гордо поправляет она.

Проблем, безусловно, в старом доме немало. В комнате, где у печки собирается вся семья и спят дети, стоит ветхая мебель, из-под матраса торчат пружины сломанной кровати, оконные стёкла кое-где разбиты. «Главная наша проблема в том, что протекает крыша. Как только дождь, всё течет, на стенах плесень, из-за этого мы не можем пользоваться комнатами на втором этаже. Вот, смотрите сами. Из этой дыры в комнате тоже течёт — когда-то сюда попал осколок снаряда. И здесь всё протекает, а может и рухнет однажды нам на головы, — свекровь с невесткой показывают на цементный потолок над открытой кухней, который служит площадкой-входом на второй этаж. — Починить всё это для нас очень дорого, но так жить тоже невозможно. Скоро польют весенние дожди — как будем справляться, не знаем…»

Вечером с работы пришёл Нвер. Дома его застать не так-то просто. Несмотря на то. что на постоянной основе он никуда не устроился, как разнорабочий он нарасхват, причем не только в Чинари, но уже и в соседнем Айгедзоре: если кому-то требуется что-то сделать, починить, построить — зовут Нвера.

Выяснилось, что Нвер единственный из семьи, кто видел меня в Реве. Мы вспоминали их село и общих знакомых. А когда они узнали, что у меня в телефоне есть много ревских фотографий, вся семья припала к экрану: они искали свой дом. Наконец на краю кадра одной из фотографий они его нашли. «Вот, за деревьями, видите? Вот этот, белый! Это наш дом! А можно ещё посмотреть?» Палец Нвера быстро перелистывает фото и останавливается на некачественном снимке, который однажды я сделала через лобовое стекло из машины. На нем человек вдоль дороги гонит на пастбище с десяток ослов (в Реве была ослиная ферма), а навстречу двое возвращавшихся из школы детей останавливаются и с интересом глядят на симпатичных животных. Этот момент я и сфотографировала. «Ваге, Мане, идите скорее сюда! — зовёт Нвер. — Смотрите, это вы, два года назад, в нашем Реве!..» Пришли не только дети, но соседи. Вот так заезжая журналистка неожиданно вернула этих людей в момент их жизни в потерянном родном селе…

 

Дети семьи Акопян

На другом краю Чинари поселилась многодетная семья из Гетавана — предпоследнего села в Мартакертском районе в сторону Карвачара, где стояла база российских МС. «Зайдите к ним, у них очень красивые дети», — посоветовали мне чинарийцы. Пришла и убедилась: действительно красивые. Смущать детей и фотографировать их я не стала — незаметно любовалась, как они все впятером играют во дворе. В доме были их дедушка и мама.

И снова воспоминания, рассказ об исходе, о том, как днём 19 сентября, когда Азербайджан начал войну, женщины села обратились к миротворцам с просьбой позволить укрыться их семьям на базе или помочь  выбраться из-под обстрелов, об услышанном ответе: «сюда мы вас не пустим, у нас нет приказа вас вывозить, выезжайте сами, как хотите, это ваши проблемы», о том, как выбрались, что пережили и как в итоге оказались в Чинари.

«У мужа тут работа, — говорит Астхик, — и вообще, мы довольны, что мы здесь. Последние годы в Гетаване мы тоже жили недалеко от линии соприкосновения, хотя здесь азербайджанские позиции находятся ближе. Но мы не боимся. Мы преодолевали соседство с противником там, как-нибудь преодолеем и здесь. Думаю, войны здесь не будет. Для нас тут лучше. Смотрите, какая вокруг природа — она похожа на нашу, арцахскую. И само село напоминает нам наш Гетаван. Детям лучше жить здесь, чем в городе: на чистом воздухе, среди деревьев и животных. Пусть изучают природу и будут ближе к земле. Да, конечно, есть и другие сёла, но нам нравится это. Условия хорошие, нас здесь заботливо приняли, всё в порядке, будем жить».

Напряжение на границе 5-6 апреля, когда азербайджанские ВС обстреливали армянские позиции в Чинари и стреляли по соседнему селу Мовсес, не поменяло мнения многодетной матери. В соцсети Астхик продолжает ставить видео и фото красивых видов их нового места жительства и с любовью подписывает: «Наш Чинари».

 

Евгения Енгибарян

Для Step1.am