Степанакертская «верхняя» церковь в последние дни была местом, где решались все проблемы

В последние дни в Степанакерте соборная церковь Св. Богородицы, или, как ее называли местные жители, Тиери (верхняя) церковь, была местом, где решались все мои проблемы.

Это было единственное место, где я мог найти кофе, скрыться от дождя, купить превратившийся в сидр виноград за 1800 драмов в соседнем магазине, а главное — зарядить телефон. Наконец-то я освоил график отключения электричества: ждал во дворе четыре часа, пока электричество не доберется из Сарсанга до церкви.

Один из моих друзей сказал, что живет в самом безопасном районе, потому что рядом с домом церковь, КГБ и ЦОР. За хлебом по купону очередь до меня не доходила, и надо сказать, что кофе — хорошая альтернатива, чтобы забыть о голоде. Вот так я просыпался утром и сразу шел в республиканскую больницу или церковь за кофе из автомата. Однажды утром в больнице отказала кофемашина и стало понятно, что она будет отказываться каждый день. Я пошел в «кафе» возле церкви. Возле устройства гэбэшники пили кофе в пластиковых стаканчиках и курили. Один из них протянул мне чашку кофе.

— Возьми…
— Нет, пейте…
— Возьми, возьми…

Потом мне сказали, что если я приду завтра, а их не будет, мне следует включить электричество за кофемашиной (если оно есть), чтобы машина заработала. Они отключают машину, чтобы экономить кофе. Каждое утро я приходил и включал электричество, нажимал на кнопку с кофе (то бишь черной жидкостью без сахара), вставлял монетку, и машина говорил мне по-итальянски, что я могу взять чашку, а я исправно выполнял приказания аппарата и КГБ, брал кофе, вновь выключал машину, прятал шнур за прибор и шел в церковь.

В будние дни церковь почти всегда была пуста и мне было хорошо в этой пустоте. Потом поспешными шагами приходил дьякон Нвер, дергал металлические провода, и ровно в девять часов по пустому городу раздавался звон колоколов.

Помню, какими большими казались мне эти колокола, когда их выставили перед алтарем, а рядом с ними стоял Паргев Србазан с крестом. Я также помню, как Аркадий Гукасян закладывал первый камень в фундамент здания церкви. Оно оставалось незавершенным в течение многих лет, пока не нашлись благотворители, которые довершили строительство.

Скульптор Роберт Аскарян долго рассказывал о вратах храма, объясняя, из какого дерева они сделаны, как обрабатывали дерево, сколько крестов должно быть, сколько ангелов, когда кто-то прервал нас своим приветствием.

«Ты знаешь, кто этот парень?» — спрашивает Роберт.
«Кто?» — спрашиваю я.
«Этот парень, несмотря на раны, отшлифовал все камни храма», — говорит Роберт.

Давайте спустимся в подвал, стреляют. Во время 44-дневной войны мы с журналистами из-за границы спускались в подвал храма (извините, если у него есть особое название, которого я не знаю). На церковных скамьях лежали старики, дети. Все, у кого в доме не было подвала, пришли сюда. То же самое было и в 2023 году.

В дни блокады церковь преобразилась. Не стены, а сама церковь. Люди стали очень отзывчивыми и доступными. После литургии воздух был полон благовоний, верующие подходили к священнику, разговаривали, спрашивали, состоится ли обряд завтра в это же время и т. д.

«Что вы сегодня ели?», — пытался отвлечь людей священник.

Вы, наверное, тоже помните свадьбы тех дней…

Моим последним воспоминанием из собора был просмотр фильма «Отверженные» по роману Виктора Гюго (в подвале).

Теперь кто-то решил снести все «незаконные» постройки в Арцахе (Бердзор).

«Разрушьте этот храм, и я восстановлю его за три дня».

Марут Ванян