Да, мы у подножия Масиса: но где наши леса, дома, реки?

Группа мужчин за железным столом играет в карты и нарды, на скамейках сидят женщины с грустными лицами, кто-то весело поет с большого экрана в парке, из окна пятого этажа висит флаг Арцаха, двое мужчин в оранжевых жилетах подрезают деревья, которые Бог знает когда поливали. У банкомата очередь, карабахец с ампутированной ногой пытается на литературном армянском языке сказать, банкомат не работает, я ему понятным языком говорю, что и в другом банкомате то же самое, так что, не стоит туда идти. Без конца приезжают и уезжают грузовики, повсюду протвиный запах, на заднем дворе школы вырос сноп сена, сквозь который на меня с удивлением смотрит привязанная веревкой телка. Знакомая женщина здоровается и мчится в школу, говорит — позвонили, сказали, что ребенок заболел, надо забрать его. Это  Масис — город в Араратской области в Армении, где поселились многие карабахцы.

Сам город когда-то был торговым перекрестком, не то что город, так себе. Теперь здесь свободного жилья не найдешь, приехало много арцахцев. «Сходи в городской парк, увидишь, сколько тут твоих земляков», — говорит мой хозяин и добавляет, что зато гора Масис близко, тут красиво весной и зимой, и мы живем у ее подножья.

После блокады я впервые приехал к подножью Масиса с другом из Еревана. Приехали, чтобы передать одежду и еду семье вынужденных переселенцев. Кое-как найдя тупик, мы оказались у полутемного дома, а может быть, даже гаража, с занавеской вместо двери. Мы подъехали и вошли.

Я сразу узнала отца семейства, а он не узнал меня, пока я не рассказал ему, что мать его отца и отец моей матери родные брат с сестрой, что мы много плавали вместе, когда были маленькими, прыгали с моста и ловили рыбу на реке Тартар.

Я не знаю, где мы, — сказал отец семейства. Нас на «Урал» привезли в Горис, потом Вайк, Ехегнадзор, и я оказался здесь…

Грустно наблюдать за тем, что происходит сегодня с арцахцами, как они незаметно рассеиваются по Армении, России или Франции (а где вы и ваши родственники?). Это история. Останемся ли мы тут или вернемся домой? Не знаю, буду жив или нет, может, внуки, — говорит житель Степанакерта, — может, через тридцать или сто лет, я свой штик-нож в диване спрятал, надо внуку сказать, чтобы знал место, это ведь сувенир с первой карабахской войны, я боялся, что они заберут его на мосту Акари…

Как с ними жить, ели они обезглавливают стариков, где гарантия, что в случае возвращения не произойдет то же самое, говорит другой. Ладно, сколько можно снимать жтлье? Да, трудно привыкнуть, но и иначе нельзя. Мы стали беженцами, но где наши двухэтажные дома, наши сады и свежий воздух, наши леса и родники, — можно услышать от арцахцев, — делается все, чтобы закрыть карабахский вопрос, не прошло и года, а мы уже не знаем,  где все, говорят они.

Вы рисуете в уме карту с помощью какой-то компьютерной графики, пытаясь представить миграцию армян в регионе и за его пределами (сегодня СНБ РА опубликовало новую статистику, что по состоянию на 1 июля Армению покинули 11 351 гражданин Арцаха), вспоминаете судьбу армян диаспоры, качаете головой от того, насколько узок коридор, разделяющей Вайоц Дзор и Сюник.

Стена в Киранце, Конституция Армении и заявления Азербайджана, заявление 9 ноября и внутриполитические события, взаимные обвинения в распаде Арцаха, площадь в 29 тысяч 743 квадратных километров, стремление в Европу и ревность России, ключевые моменты мирного договора, 13 согласованных… Мандат ОБСЕ, статуя Христа, бесконечное строительство и бездомные…

Марут Ванян