Арцвик Лалаян рассказывает об оставленных в Арцахе картинах и крови

Художник Арцив Лалаян продолжает творить в Армении, не теряя надежды вернуться в Арцах

История жизни дважды вынужденного переселенца Арцива Лалаяна начинается в селе Мец Тагер Гадрутского района Арцаха, где он родился, вырос и состоялся. В результате 44-дневной войны 2020 года, когда Гадрутский район оказался полностью под контролем врага, Арцив пополнил число вынужденных переселенцев, но предпочел остаться в Арцахе и поселился в Степанакерте. После полной депортации населения Арцаха в 2023 году его семья вынуждена была покинуть свой дом во второй раз. Сейчас семья Лалаян проживает в общине Айнтап Араратского марза.

Во время первой депортации Арцив не вынез ничего из своего дома, во второй раз ему удалось вывезти из Арцаха картины свои и жены, произведения, каждое из которых имеет свою историю.

44-дневная война с ее тяжелыми последствиями оставила глубокий след в душе художника Арцива Лалаяна. Тихим, проникновенным голосом он рассказывает о тех гибельных днях. Прошло 4 года, но его голос дрожит, когда он вспоминает все это.

— 27 сентября 2020 года, когда началась война, я добровольно отправился на передовую, на позиции, занимаемые Гадрутским полком. Получив оружие и военную одежду, в тот же вечер отправился на позиции. Пробыв на одной позиции двое суток, мы получили информацию, что противник пробрался к нам в тыл, и нам следует сменить позицию. Как человек, хорошо знающий местность, я предложил остаться с солдатами-срочниками и перешел с ребятами на позицию 112.

Почти все семьи переехали в районе Армению. Сообщалось, что 8 октября противник вошел в Гадрут и уже занимает город. Я поддерживал связь с деревней. Ходили слухи, что в селе осталась только моя семья: родители, жена и четверо детей. Чтобы перевезти семью, мне пришлось поехать в деревню, получив разрешение от командира роты. До села я добрался 12 октября, на следующий день отвез мать, жену и детей в Горис и вернулся. Отец и оба брата остались в деревне. Когда я вернулся, шансов отстаивать позиции не было. Вместе с моим братом Гарником и группой односельчан мы присоединились к миротворческому батальону Армении, оставшись у села Гомешатту, которое находится примерно в 15 км от нашего села.

Через пару дней мы услышали, что враг уже в Драхтике. Нам было приказано отступить с новых позиций. Было уже 21 октября, когда мы приехали в село. На следующий день меня в качестве конвоя с небольшой группой спецназа отправили на гору Лусаворучи Кертц, расположенную в восточной части села. Проходя через лес, мы вдалеке услышали звук выстрела из миномета, после чего спецназовцы отказались подниматься на гору и повернули назад. Район остался без контроля, и оттуда противник вошел в Тагер.

В это же время начали обстреливать село. Пришел приказ покинуть село. Я был в нашем доме в верхней части села, а мой отец и братья Ваграм и Гарник — в нижней. В этот момент ко мне подошел Ваграм, и мы оба попали под снайперский огонь. В тот самый момент брат скрикнул от болии. Пуля попала в основную вену на ноге. Он внезапно потерял сознание, истекая кровью, и умер у меня на руках. Я позвонил Гарнику и сказал, что Ваграма больше нет. Мы связались с односельчанами, которые находились в лесу, но никто не смог прийти на помощь, было слишком опасно.

Мы положили тело моего брата в машину. Стрельба не прекращалась. Основная дорога уже контролировалась противником, мы не могли выехать на машине, и оставив останки брата, мы вынуждены были покинуть село. Мы присоединились к своим в лесу. Давид Манукян предложил взять 10 человек и вернуться за телом моего брата. Я согласился, но тем временем отряд турок цепью начал продвигаться в нашу сторону, а оставшийся небольшой отряд наших двинулся в сторону водораздела под названием Хурхатен-Хут, и о предложении забыли.

Мы достигли Степанакерта. Через три дня мы с братом ночью вернулись в деревню, где уже был враг. Мы добрались до дома, подошли к машине и увидели, что тела брата нет. Мы подумали, что, возможно, тело забрали. Было очень темно. Нам пришлось повернуть назад. В конце ноября в сопровождении российских миротворцев мы снова поехали в село искать тело моего брата. Мы нашли его под машиной. В декабре мы перевезли останки в Ереван и похоронили их на военном пантеоне «Ераблур», — говорит Арцив Лалаян и добавляет, что он и его брат были ранены в первую Арцахскую войну. Брату было 17 лет, он перенес несколько серьезных операций и остался инвалидом. Их старший брат Хачо погиб в 1993 году.

После войны 2020 года семья Лалаян, насильственно переселенная из Мец Тагера, поселилась в Степанакерте. Сначала они снимали квартиру, затем родителям, как семье погибшего, государство предоставило квартиру, где поселилась и семья Арцива. Другой брат, Гарник, поселился в Сосе и служил в рядах Армии обороны.

— Я рисую с 1993 года. В селе Мец Тагер, оккупированном врагом, мы с женой Татев Амирджанян, которая тоже художник, оставили тысячи рисунков  и около сотни полотен. Я был директором музея имени Арменака Ханферянца в Мец Тагере. Многое сделал, чтобы сохранить его. К сожалению, пришлось оставить там целое состояние, исторические ценности, которые, вероятно, подверглись вандализму со стороны врага.

После переселения из Гадрута я работал в Историко-краеведческом музее Арцаха заведующим отделом истории Гадрута. В Степанакерте я снова начал рисовать, создавая новые работы. Я пишу и здесь. В момент созидания переживаю прошлое, вспоминаю всё. Я никогда не теряю надежды, что в Арцахе снова будут жить армяне и он будет армянским.

Намерен поселиться с семьей в сельском районе Армении и заниматься пчеловодством. У меня 5 детей. Мой младший родился после 44-дневной войны, в Степанакерте. Мне придется приложить немало усилий, чтобы поставить их на ноги. Надеюсь, что смогу получать доход от продажи своих картин, — говорит мой собеседник.

Карине Бахшиян