Многие помнят эту знаменитую фотографию Арега. Я встретил этих детей случайно в селе Тег, и оказалось, что это дети нашего соседа Армена, с которым мы росли, играя в футбол в одном дворе в Степанакерте. Их здание проигрывало нашему, а наше — им.

Как известно, 80% жителей Арцаха сегодня проживают в Ереване и близлежащих населенных пунктах. «Говорят, езжайте в приграничные населенные пункты, вот, приехала, как теперь в такой холод купать ребенка и отправлять в школу», говорит жена Армена Аревик, которая работала психологом в Центре Нарекаци в Шуши. А вторая ее профессия — парикмахер.

Она говорит, что не смогла привезти оборудование для работы, говорит, что в таких условиях жить невозможно, она говорит, что на приграничные деревни не обращают внимания, и они живут рядом с окопами… Обо всех этих проблемах я написал в своей статье, не знаю, насколько я буду полезен…

Марут Ванян

Для Медины Межлумян исход армян из Арцаха и путь миграции — постоянно ноющая боль. Даже в моменты, когда она счастлива, смеется или участвует в различных мероприятиях, боль дает о себе знать. Семья Медины поселилась в городе Ванадзор Лорийского марза. Они были депортированы из села Хнапат Аскеранского района.

Он не могла даже представить, что придется покинуть родное село. Самое печальное — это семейные альбомы, которые она оставила дома.

-Я начну наш разговор с грустного. Беженка из Баку, с которой я здесь встретилась, предрекла, что для местного населения мы навсегда останеися беженцами, она убедилась в этом на собственном опыте. Ее слова произвели на меня впечатление и дали повод для длительных размышлений. Мы не раз читали, как бабушки, чудом спасшиеся из Вана, до последнего дня говорили о родине, братьях и сестрах, которых потеряли. Но мы и представить не могли, что наж ждет тот же удел.

Мы покинули село 19 сентября около полудня и отправились в аэропорт Степанакерта. Обстоятельства сложились таким образом (в основном из-за нехватки топлива), что я больше не вернулась в наше село. Я вышла из дома с пустыми руками, забрав только документы. Самое болезненное для меня —  семейные альбомы, которые остались дома. Я не могу выбросить это из головы, и можно сказать, что это нанесло мне психологическую травму. В этих альбомах запечатлено все детство моих детей, каждый шаг моей семьи. Еще в 2016 году я собрала наши фотографии в большую коробку и бережно хранила их. Даже в 2020 году удалось доставить их в Армению и вернуть в деревню. Но 19 сентября 2023 года по какой-то причине я не забрала их.

Когда началась война, я была в школе. Начался кошмар, мы все спустились в школьное убежище, которое убежищем-то назвать нельзя. Дети плакали, малыши звали родителей. Не было никакой возможности связаться, все, от мала до велика, были в панике. Пробыв там некоторое время, мы вышли из подвала и побежали домой, а затем в аэропорт Степанакерта. Мы покинули Арцах 25 сентября. Вшестером набились в нашу маленькую машину. Через три дня пути мы достигли моста Акари.

Первое впечатление, полученное в Армении, оставило в душе Медины теплые чувства.

-Когда мы прибыли на территорию Армении, первые впечатления были настолько трогательными, что мне определенно хочется о них рассказать. Так получилось, что никто из волонтерских групп нас не встретил. Может быть, было слишком поздно. Нас встретили ребята, работающие на заправке. Двое невысоких парней, наверное, лет 17-18, как только нас увидели, подбежали к нам. Мы добрались туда на случайном автобусе, так как по дороге у нас сломалась машина. К нам присоединились и наши родственники. Нас было уже больше 10 человек. Разумеется, мы не могли остановиться ни в одном платном отеле, а бесплатные номера уже были заняты. Ребята выделили нам свою небольшую комнату, отапливаемую дровяной печью. Затем они побежали в ближайший магазин и купили нам сладостей и еды. Они продержали нас там целый день, и я не могу описать, с каким состраданием они это делали. Я никогда не забуду отношение этих ребят.

Они появились в Лорийской области случайно. Прямота, простота лорийцев, неописуемая и величественная природа Лори напоминают об Арцахе.

— Я вообще не хочу говорить о негативных явлениях, потому что позитива больше, чем негатива. В Лори мы оказались случайно, так как Ереван и близлежащие населенные пункты были для нас недоступны. Прожив несколько дней в доме родственников, мы переехали в Степанаван. Город, о котором моя информация ограничивалась следующим предложением: «Туманян учился в городе Джалалоглы (ныне Степанаван)».

О Степанаване могу сказать только хорошее, я видела только хорошее. В этом городе, который был мне совершенно незнаком, я нашла новых друзей, которые стали моими друзьями навсегда. Мне помогали совершенно незнакомые люди. Степанаван — маленький и холодный город, где живут самые теплые и заботливые люди в мире. Они в основном бедны или имеют средний достаток, но у них большое сердце. В прошлом учебном году мои дети учились в средней школе имени Ваана Текеяна в Степанаване, преподавательский состав которой заслуживает особого признания. У педагогов особое отношение к детям из Арцаха, в результате чего наши дети чувствовали себя хорошо в новом учебном заведении. В Степанаване хотели, чтобы мы, арцахцы, остались там и внесли свой вклад в развитие города. Однако из-за отсутствия работы наша семья была вынуждена переехать в Ванадзор.

По направлению Министерства образования, науки и культуры Республики Армения я начала работать в средней школе Лернапата общины Памбак. Команда учителей произвела на меня положительное впечатление с самого первого дня. Между нами установились прямые и теплые отношения. Это активная и яркая школа, весьма прогрессивная, развитая и насыщенная событиями. Директор школы настоящий лидер образовательного учреждения и достоин занимаемой им должности. Эта школа напоминает мне нашу школу в Хнапате, и я всегда в шутку говорю: «От Хнапата до Лернапата…» Возможно, судьба направила меня сюда. Я не знаю, что будет дальше, потому что в глубине души я чувствую, что это не последняя наша остановка. Одно могу сказать наверняка: наша семья не собирается покидать Армению. Если будет возможность вернуться, то отсюда поедем только в Арцах.

Медина был оскорблена словом «интеграция», но потом поняла, что это необходимость.

-Сначала меня покоробило слово «интеграция». Это напомнило мне времена, когда говорили, что Арцах должен быть интегрирован в Азербайджан. И в Армении воспринять это слово оказалось мучительно трудно. Как армянин может интегрироваться с другими армянинами? Больше всего меня оскорбляет, когда люди иногда замечают: «Как хорошо вы знаете литературный армянский!» Но как может гражданин Арцаха не владеть своим родным языком, армянским? Я родилась и выросла в армянской семье, училась в национальной школе, моя мать была учителем армянского языка, а богатством нашего дома были книги. Всю свою жизнь я посвятила чтению этих книг.

Потом я поняла, что мои чувства эмоциональны. Со временем, особенно после отъезда из Степанавана, я поняла, что интеграция необходима. Я определенно считаю Армению своей родиной. Но не будем забывать, что даже когда человек переезжает из одного района в другой или выходит замуж, ему необходимо интегрироваться, исходя из специфики местности и окружения. Для интеграции мы должны помогать себе сами, а также принимать помощь от других. Давайте не будем зацикливаться на негативных явлениях. Разве мы сами не были такими же по отношению к другим?

Они по-прежнему не спешат получать армянское гражданство. Медина считает программы жилищной поддержки и поддержки в размере 50 тыс. драмов неполными и неправильно разработанными

-Я думаю, что нам, арцахцам, нужно как минимум 2-3 года, чтобы интегрироваться, найти работу и, самое главное, восстановиться духовно. Мы морально подавлены. Я не приемлю того, что жители Арцаха ленивы и не хотят работать. Нет, арцахцы трудолюбивы и умеют добывать хлеб из камня. Мы просто не можем прийти в себя, а на это нужно время. Мы понесли страшные потери, не всем удалось покинуть Арцах живыми и здоровыми. И очень трудно смотреть в глаза скорбящим и находить слова утешения.

Моя семья сталкивается со многими проблемами. Со мной также живут мои родители-пенсионеры, которым нужны лекарства и постоянный медицинский уход. Мои дети скоро заканчивают школу. Они, как и тысячи арцахских детей, будут лишены возможности получить высшее образование, поскольку мы неплатежеспособны. Нас ждут пугающие и ужасные проблемы. Если программа поддержки в 50 000 драмов закончится и нам придется уповать на мизерную зарплату, то я не знаю, что нас ждет. Кстати, я единственная в нашем доме, кто нашел работу.

Как бы мы ни убеждали себя, как бы ни придавали себе сил, мы все равно не можем забыть пройденный путь, не можем похоронить себя. Мы всем сердцем в Арцахе. Меня ужаснули слова, сказанные моим отцом, когда мы впервые приехали в Армению. Он благословлял тех, кто остался на родине: «И мне следовало умереть и остаться там».

Ему 80 лет, и он не может приспособиться к реальности. Он никогда не жил за пределами отцовского дома и не представлял своей жизни за пределами Хнапата, хотя все его братья давно покинули Арцах. Он всегда говорил: «На кого я оставлю могилу отца?» И это суть каждого из нас. Каждый, кто после 2020 года вернулся в Арцах и продолжал жить, строить, является героем. Все те, кто был вынужден пересечь мост Акари в сентябре 2023 года, — герои.

Она говорит, что наша боль не материальна, это боль за жизнь, которую мы прожили, и за нашу землю, где мы были абсолютно счастливы.

-Я хотел бы, чтобы наше сердце болит не по материальному, оставшемуся в Арцахе. Наша боль — это не наши дома, имущество, машины и не высокие зарплаты, о которых часто здесь говорят. Наша боль — это жизнь, которую мы оставили там, наша земля, где мы были абсолютно счастливы. Я не уверена, стоит ли еще мой дом, но если будет возможность вернуться, я буду первой. Много лет назад я написала статью о деревне Храморт и назвала ее «Возводящие дома из пепла». Я согласна построить дом из пепла, чтобы быть со своими родными и соседями. Мне тяжело от того, что мы разбросаны по разным местам, и я не думаю, что время залечивает наши раны. Напротив, время еще больше отдаляет и отчуждает нас друг от друга.

Часто спрашивают: «Вы бы поехали в Арцах и жили бы с врагом?» Я в шоке от этого вопроса. Если бы я могла там там жить, то осталась бы. Удивительно то, что задающие этот вопрос не понимают смысла того, что говорят. Они не понимают, что жить с врагом невозможно. Они не понимают, насколько это жестоко, когда для того, чтобы увидеть часть своей родины, иы смотришь видео, распространяемые врагом, досконально их изучаешь и в глубине души удивляешься, почему они не выкладывают видео из твоей деревни. И это не трагедия, а унижение, что твой враг дает тебе возможность увидеть дерево с твоей родины.

Я обращаю внимание на публикации, распространяемые армянами Арцаха в социальных сетях, где они в основном говорят о 9-месячной блокаде и трудностях, которые они перенесли. Создается впечатление, что трудности в Арцахе были только в течение этих 9 месяцев, тогда как Арцах борется уже около 35 лет, а народ Арцаха хотел только одного: жить на своей земле. Это всегда следует подчеркивать. Народ Арцаха боролся годами, и эти 9 месяцев стали для нас последней каплей в море крови.

Медина не любит вмешиваться в политику.

– Моя арена – это школа и мои ученики. Я проработала в средней школе имени Артура Айрапетяна в Хнапате ровно 20 лет. Я провел в тех стенах 31 год своей жизни: детство, юность, взрослую жизнь. Нужно быть по меньшей мере бездушным, чтобы не представить себе боль этой утраты. Моя жизнь — это моя школа и педагогика.

Я не люблю вмешиваться в политику, потому что считаю, что для этого нужно обладать глубокими знаниями, быть хорошо информированным, уметь анализировать, выносить суждения и давать правильную оценку: кто виноват, почему так получилось? Несмотря ни на что, эта цепь привела к трагедии, тяжесть которой несет на себе народ.

Карине БАХШИЯН

Собеседник Step1.am — политолог Андриас Гукасян.

— Господин Гукасян, о чем свидетельствуют заявления Алиева и реакция правительства Армении?

— Это, по крайней мере, указывает на то, что мирный договор в 2025 году подписан не будет. Мне это было ясно с самого начала, поскольку у нынешних властей Армении нет никаких рычагов влияния на Азербайджан. И Турция, и Россия, и Азербайджан по разным причинам не заинтересованы в мире. И эту ситуацию нетрудно было предсказать.

-Есть ли риск эскалации в ближайшем будущем?

-Что значит отказаться от установления мира? Это значит сохранить теоретическую возможность военных действий. Поскольку нет возможности достижения мира, такая теоретическая опасность присутствует, она становится политическим фактором и представляет собой определенный ресурс влияния как внутри страны, так и за ее пределами. Турция, Россия и Азербайджан хотят сохранить этот ресурс.

–А какие есть возможности предотвратить это?

— Сегодняшнее решение правительства о запуске процесса европейской интеграции с Евросоюзом запоздало. Это решение следовало принять еще в январе прошлого года, и тогда у нас была бы возможность использовать рычаги влияния Евросоюза, чтобы привести Азербайджан к миру. У Европейского Союза достаточно ресурсов, чтобы вынудить Азербайджан к миру. Евросоюз обладает достаточными ресурсами, чтобы заставить Азербайджан решить арцахскую проблему, то есть передать Арцах под международное управление и обеспечить возвращение беженцев под охраной международных войск. У ЕС есть все эти ресурсы, и с Европейским Союзом можно выстраивать политику, которая одновременно установит мир и обеспечит реализацию права на самоопределение для наших соотечественников в Арцахе. Это не противоречащие друг другу задачи. Нынешнее правительство на это не способно, поэтому мы имеем то, что имеем.

— Министр иностранных дел Арарат Мирзоян также вчера заявил, что присутствие гражданских наблюдателей ЕС в Армении является необходимостью. Как вы это расцениваете?

— Арарата Мирзояна никто не спрашивает, должны ли наблюдатели оставаться в Армении. В этом вопросе действует противодействующая сила. Даже если Арарат Мирзоян и Никол Пашинян захотят отозвать наблюдателей ЕС из Армении, им это не удастся. Не все желания сбываются.

-Появилась информация, что на следующей неделе может быть подписан документ о стратегическом сотрудничестве США и Армении. Связаны ли с этой информацией заявления из Баку, и какие возможности вы видите в подписании такого документа?

— Я думаю, да, это может быть важным фактором. Хотя недавняя публикация свидетельствует о том, что нет уверенности в подписании соглашения. Но если такое соглашение будет подписано, то для многих в Армении это может оказаться сюрпризом, поскольку люди просто не готовы к такому процессу. Это доказывает, что у сегодняшнего правительства нет ресурсов для проведения открытой, прозрачной, честной и понятной политики.

В интервью Алиева, вызвавшем такой резонанс, содержалась информация о том, что во время войны 2020 года Франция намеревалась признать Республику Арцах. Для меня это крайне важная деталь, исходящая из уст Алиева, потому что на протяжении 4 лет меня лично обвиняют в формировании в армянском обществе ожиданий, которых в реальности не существует, заявляя, будто у Армении нет друзей. И этот факт имеет большое значение и доказывает, что и США, и Франция делают Армении многочисленные предложения. Эти предложения не воплощаются в реальность или воплощаются лишь частично из-за властей Армении, а не из-за этих государств. И вся эта риторика, которая циркулирует в последние годы и звучит с самых высоких трибун, о том, что Запад не желает помогать Армении, не соответствует действительности. Доказательством тому служат заявления Алиева. Армения могла бы иметь альтернативную политику во время войны 2020 года, могла бы признать Республику Арцах, и все процессы пошли бы совершенно по-другому сценарию. Но власть выбрала определенный путь и пытается представить его как единственно возможный. Но это неправда.

Роза Ованнисян