Первое, что бросается в глаза по прибытии в село Хнацах, расположенное в общине Тех Сюникского марза, — гигантский азербайджанский флаг, который установлен практически в самом селе, на пригорке. Прогулявшись по деревне, мы заметили, что к азербайджанскому флагу добавился и армянский, хотя он и поменьше.
Флаги расположены так близко, что непосвященный человек может подумать, что это какой-то совместный бизнес двух дружественных стран.
Точно та же картина, что и в Тагаварде после войны 2020 года, когда азербайджанские флаги и окопы располагались уже в сельских садах.
Деревня наполнена свежим весенним воздухом и тишиной. Настолько тихо, что слышно только жужжание пчел. Когда я это заметил, сидевший рядом со мной молодой человек сказал, что скоро, когда пчелы заснут, будет слышен только звук азербайджанского флага. Гигантский флаг находится так близко, что звук его развевающихся полотен отчетливо слышен в деревне. Можно представить, как громко слышен ПК.
«Они просто хотят создать атмосферу страха, но с жителями этой деревни у них ничего не получится», — говорит глава общины Сейран Мирзоян.
По его словам, село Хнацах в Сюнике напрямую связано с Хнацахомю, ято в Арцахе. По его словам, согласно истории, из-за плохих климатических условий (туманов) население сюникского Хнацаха переселилось в Арцах. Некоторые остались там, некоторые вернулись, но связь сохранялась, родственная и иная. Еще совсем недавно школьники двух Хнацахов встречались, чтобы связь не прерывалась.
По его словам, жители сел Хнацах также внешне похожи. «Я много раз бывал в Хнацахе в Арцахе, и любой, кто бывал в двух этих деревнях-тезках, согласится со мной», — говорит он.
В Хнацахе, где проживает 440 человек, есть школа и детский сад. Глава общины говорит, что дороги и вода главные проблеы, но заверяет, что проблема с водой скоро будет решена, программа запущена, и вскоре у всех будет круглосуточная вода. В селе есть газ, но не во всех домах он есть.
«После депортации из Арцаха я привез в наше село около 30-40 семей, мы помогали всем, чем могли. Но большинство из них не остались. Побыли несколько дней и уехали, просто потому что условия были такие, позиции близко, атмосфера страха и т. д.… Но были и те, кто остался, в том числе и большая семья», — рассказывает Мирзоян.
Он настаивает, что существует множество вариантов переселения, если только люди захотят приехать и жить в деревню. «Нужно же отвечаь перед историей: если мы все уедем, кто здесь останется?» спрашивает он.
Похоже, в деревне бывает не так много гостей, поэтому местные жители сразу чувствуют, что приехал журналист, потому что вспоминают о них только тогда, когда стреляют. «Кто знает, где находится Хнацах», — говорят они.
«Что ты сейчас фотографируешь? Фотографируй, когда стреляют. Останься на ночь и погляди, что происходит. Сегодня ночью, в 10:20, снова стреляли. Мы всю ночь смотрели «кино». Несколько дней назад, когда был туман, мы только слышали выстрелы, а сейчас слышим и видим. Неужели их Байрам не закончился? Мои двое внуков участвовали в 44-дневной войне, когда они мне рассказывали, что там происходило, у меня сердце сжималось, а теперь они говорят: «То, что было в Карабахе, сейчас происходит у нас», — говорит дед Жора.
Тикин Диана родилась в Варденисе, вышла замуж и проживает в Хнацахе уже 45 лет. Они стреляют уже несколько дней, я больная женщина, у меня диабет, страх на меня действует сильнее. Что мне делать, говорит она.
Давид Бабаян — отец четверых детей, его младшая дочь была в детском саду, а взрослые сыновья были дома. Давид заботится о них один.
«Я жил в Ишханадзоре, создал там все, хозяйство, но что толку, я ничего не мог забрать, даже документы остались там. Купил этот дом по сертификату и пытаюсь его отремонтировать. Хочу построить свинарник, создать хозяйство заново. Что делать, снова приходится начинать с нуля. Я должен провести в дом газ, потому что в 21 веке мы купаемся, поливая кружкой. Что бы мы ни покупали в магазине, сравниваем и говорим, что в Ишханадзоре было лучше. Мы помним и скучаем по нему. Мы ни в чем не нуждались там… В Хнацахе я не боюсь, я участник войны, видел все зверства, вывозил трупы с поля боя на своем УАЗике во время 44-дневной войны. Но в селе есть женщины и дети, страх — это нормальное человеческое чувство. Получается, что теперь они стреляют, а нам нельзя отвечать… Это мой дом, он записан на меня, как я могу уехать, я оставил дом в Ишханадзоре, я не могу оставить и этот, говорит Давид.
Марут Ванян
