О Тагасере на гадрутском диалекте: на чужбине звучит по-особенному

Анаит с тоской говорит о родном Тагасере, вспоминая каждый уголок села, где прошли её детство и юность. Глаза наполняются слезами: Тагасер был воистину раем.

После 44-дневной войны они были вынуждены покинуть село, поселились в Степанакерте, а в конце сентября 2023 года эмигрировали в Армению, затем в Российскую Федерацию.

– В 2020 году мне было 19 лет. Когда мы потеряли село, я впервые ощутила, насколько оно было ценно для меня. До этого я не понимала, наверное, не представляла, что человек может потерять родину. Тогда мы решили не уезжать из Арцаха, остались в Степанакерте, надеясь вернуться в свои дома. В 2021 году я вышла замуж, родился сын. Мы жили, как и все арцахцы, переживая тяжёлые дни блокады. Однако сентябрь 2023 года оставил нас снова бездомными и без крыши над головой. Мы не могли остаться в Армении, потому что арендная плата за жилье была слишком высока, а муж не мог найти нормальную работу. Как и многие, мы тоже эмигрировали из Армении, хотя очень хотели остаться на родине.

Мы живём в небольшом и тихом посёлке недалеко от Москвы. Снимаем двухкомнатную квартиру, где живём впятером. Мой муж и его отец работают. Конечно, мы столкнулись с рядом трудностей, но стараемся их преодолеть и начать всё с нуля. После двух депортаций мы обязаны собраться с силами, потому что иначе нельзя. Мы должны выстоять и показать, что арцахцы не склоняются, как бы горько ни была на душе», — говорит Анаит.

Уникальный гадрутский диалект звучит по-особенному на чужбине: родной, желанный и такой нежный. Маленький Нарек тоже произносит свои первые слова на этом диалекте. Каждое слово, произнесённое на его детском языке, словно целый мир. По материнской линии я тоже гадрутская, и я заворожённо слушаю их разговор, иногда сама пытаясь говорить на этом диалекте, и от этого во мне сразу же пробуждаются сладкие воспоминания детства: я чувствую сладкий аромат чёрной шелковицы, сладких как мед фруктов, сухофруктов и изюма, приготовленных бабушкой. Разговор с молодой семьёй из Гадрута переносит меня в блаженное детство, где мои дедушка и бабушка, с распростёртыми объятиями, молящимися устами.

— Наш гадрутский диалект — единственное что осталось, боюсь, когда-нибудь мы потеряем и его. Но мы всегда будем говорить на своём диалекте, до старости, — говорит Анаит.

Карине Бахшиян