Я экономлю воду и в Горисе, разрабатывая план «Б» после августа 2023 года

В середине августа 2023 года женщины в ночных очередях за хлебом тревожно делились слухами о том, что в Степанакерте воды не будет. В районах её уже не было. В те дни в чартарской маршрутке, где нечем было дышать, мужчина сказал: «Осталась только вода, как только её отключат, все встанет на свои места».

За день до этого кто-то написал в Facebook, что якобы азербайджанцы столкнули корову в Кркжанское водохранилище, снабжающее город водой. Жители этого района ночевали тогда в церкви, и было неизвестно, азербайджанцы уже там или еще нет.

В этот район могла подниматься только российская бронетехника. Ночью на холмах виднелись костры. Независимо от того, правда ли бросили коровеу в водохраниище или нет, подносить стакан к крану (в Степанакерте жители пили из-под крана) уже не было возможности.

Нехватка воды уже ощущалась, люди в очереди у трех фонтанов на Пятачке уступали место потным детям и солдатам, прибывшим пешком из Айказова.

Два из трёх фонтанов надо было закрывать указательными пальцами, чтобы можно было выпить из третьего. В бассейне, к которому спиной стоял Степан Шаумян, вода позеленела и уже издавала неприятный запах. До этого я ходил по Сарсангскому водохранилищу, но не как Христос по воде, а по потрескавшемуся илу. Все знали, что проблема с водой будет хуже, чем с хлебом. «Без хлеба ещё можно, а вот без воды…» – говорили люди.

Утром в нашем подъезде появился трупный запах. Ни кофе, ни воды. Смотрим на себя в зеркало в ванной, потом открываешь кран, из которого капает несколько капель ржавой воды, а потом раздаётся какой-то икающий звук. Ночь, проведённая в очереди за хлебом, ещё больше разожгла мою жажду. Я открываю дверь и вижу, как соседи спускаются по лестнице с вёдрами и пластиковыми бутылками. «В подвале магазина напротив есть вода», — говорят они. Я хватаю пластиковую бутылку на кухне и иду за ними.

К тому времени водофобия уже успела распространиться. В те дни мы часто ездили на велосипедах в село Балуджа, и у меня появился « план Б»: если воды не будет, я поеду к реке Балуджа. Один американец, живший в Степанакерте, сказал, что не доверяет водопроводной воде, кипятил её и хранил в бутылках в холодильнике, приправляя корицей и гвоздикой. В общем, я взял полтора литра воды и отправился во двор больницы, в своё старое «кафе», хотя и предполагал, что на этот раз кофемашина ни за какие деньги не даст кофе. Так и случилось, но у меня был план Б: к реке Балуджа. Именно утренняя зарядка придала мне сил и пробудила ото сна.

Хорошей стороной блокады было то, что природа начала побеждать людей. Пикников больше не было, берега реки очистились от пластиковых пакетов и бутылок, стали чище но настолько обмелели, что дети могли лежать на животе, а вода их едва покрывала. Я вместе с детьми тоже помылся и поплавал.

В городе садовник собирал апельсиновый шланг на церковном дворе, собаки, высунув языки и ребра, бродили туда-сюда или лежали на ветру, а Красный Крест расставил во дворах ёмкости с водой.

Я до сих пор не преодолел страх перед нехваткой воды. Гуляя по улицам Гориса, я всё ещё продумываю в голове «план Б». А что, если… можно ли пить воду из каналов? Может, пора купить металлическую ёмкость, чтобы при необходимости кипятить воду, как мой американский друг. Хотя в Горисе люди щедро расходуют воду – моют ковры, поливают дворы, но я экономлю. Может быть, не ради экологии, а просто из-за того, что пришлось преодолеть.

Причиной первого в моей жизни конфликта, свидетелем которого я стал, была вода. В нашей деревне шесть-семь семей поливали огород из одного чана, и постоянно возникали споры и свары из-за того, чья очередь поливать в какой день. Моя бабушка держала все пустые ёмкости в доме полными воды, даже советскую эмалированную кружку, которая наверное есть у всех.

Марут Ванян