9 октября на стратегическом холме Урцасар в общине Тех был установлен 34-метровый флаг Республики Армения, что, по словам главы общины Тех Давида Гулунца, символизирует 34-ю годовщину независимости.
После 8 августа община, так сказать, ожила. До 8 августа ситуация была напряженной каждый день. Когда в США парафировали мирный договор, я поднялся на вершину Урцасара, и возникла идея установить 34-метровый флаг в честь 34-й годовщины независимости. Это самый высокий флаг в Республике Армения. Отсюда виден весь Сюник, а также горы Арцаха, говорит Гулунц.
Что ещё можно увидеть в общине Тех? В субботу я решил съездить в сёла Хнацах и Хознавар (община Тех) и узнать у жителей Теха, как протекает их жизнь вне официальных мероприятий. Но даже не спрашивая их, заметно, что после мероприятий атмосфера становится такой же, как и до них. Шоссе, ведущее в Арцах, так же пусто, его правый и левый «берега» расчищены под озимые. Вместо машин из Арцаха — отара овец, для которых прямо на дороге построили бойню, о чём и написано большими неоново-красными буквами на фасаде.
«Один богатый человек из Хндзореска начал строить эти заправки, но не достроил их, потому что не было движения», — рассказывает житель Карашена, который остановился, чтобы подобрать меня на дороге, где я ждал несуществующий автобус. «Наше село находится прямо на трассе, можно было в любой момент выйти и поехать в Ереван, поток машин из Карабаха не прекращался», — говорит водитель из Карашена.
Говорят, что недавно в эти села запустили общественный транспорт, но таксисты в Горисе об этом не знали или не хотели знать. В Горисе нет и информационного центра.
Несмотря на то, что я не открывал тему, люди сами говорили о войне и мире.
Европейцы и русские говорят, что будет мир, посмотрим, — говорит таксист. Да ладно, какой мир? Они не могут дать ни единой гарантии, ни единой, это ложь, — говорит сердитая пассажирка. — Если бы у нас было оружие, мы бы не дожили до этого дня, — оправдывается таксист. — Они строят особняки, откуда у них оружие, — не соглашается женщина из Гориса, — наши армяне не умеют мыслить, еврей сначала думает о государстве, о границе, а потом о доме, а у нас они не думают, что если уйдут из Кюриса, границы не будет, — продолжает она.
— Это полностью вина русских…
— Ну, да…
— Алиев сейчас в статусе победителя, разве не видишь, он даже бодается с Путиным.
— Ну… это вина русских, что мы дожили до этого дня. Разве не по их вине пал Карабах?
— Путин… Лучше не упоминать его имя…
— А еосударство даёт сейчас деньги карабахцам?…
Перебивая друг друга, они забывают и о Путине, и об Алиеве, и о карабахцах и переходят к теме покупки телевизора в кредит.
Хнацах и Хознавар словно отрезаны не только от Армении, но и от всего мира. В любом случае, приятно здесь находиться, особенно после ереванского шума, но когда вспоминаешь, что армянские СМИ день и ночь говорят о Сюнике… Пусть говорят, а мы будем молчать, завтра скажут горы Сюника. Мы тоже молчим — скажут горы Арцаха с противоположной стороны.
Ты сейчас из Степанакерта? — шутит дедушка Миша из Хнацаха. Да, отвечаю я. — Турок видел, спрашивает… Дедушка Миша становится серьёзным и говорит, что ему не до шуток. «Моя старуха ушла, покинула меня одного», — вздыхает он. Пожелав дедушке Мише удачи, я иду здороваться с Ани.
Ани называет людей в военной форме айастаны. «На той горе есть айастаны, я сегодня видела айатанов, трое айастанов прошли мимо нашего дома», — говорит она и разрывает фантик от конфеты. Брат Ани тоже говорит, что скоро станет айастаном и будет служить полтора года. «Я вернусь домой на полгода раньше, помогу дедушке чем-нибудь», — говорит он.
Как и в предыдущий визит, на этот раз Хознавар оказался более оживлённым и ухоженным, чем Хнацах. Есть вода, аккуратно размечают новый асфальтовый переход, а дети играют в мяч посреди села.
Может, всё будет хорошо, мы не знаем, — говорит женщина, вышедшая сюда замуж из арцахского Мартуни. — Как только становится поспокойнее, люди начинают покупать скот, ситуация накаляется — его продают. Нас уже так обманули, что мы не верим ни в какие гарантии. Мы видели войну, наши дети видели её, и их дети уже видели её. Сейчас, конечно, мирно, но что будет дальше, никто не может сказать, — говорит она.
Марут Ванян
