19 сентября: пришел муж и принес мне еду — гречку, кусок хлеба и одну конфетку

«Беременность протекала тяжело, были серьезные проблемы из-за недоедания и нехватки витаминов. Ребенок родился 7-месячным и весил 1600 г. После рождения ребенка около 11 дней держали на кислороде, температура тела не повышалась, ел граммами. Меня перевели из роддома в детскую больницу и через 2 дня наступило проклятое 19 сентября.

Никогда в жизни не забуду тот день. В реанимации ребенка держали в терморегуляторе и под капельницей. В час или два дны мы услышали взрыв, вся больница пришла в смятение, вдалеке был виден дым. Выключили оборудование и сказали, что началась война — надо спуститься в подвал. Пробыв несколько часов в подвале, я поняла, что, несмотря ни на что, моему ребенку необходим теплорегулятор. По совету врача мы поднялись в палату, чтобы продолжить лечение. Так прошла ночь. В середине следующего дня я заметила, что и пациентов, и медсестер в больнице становится меньше. Связи вообще не было. Каким-то образом мне удалось позвонить родственникам, узнать, как и что, но о муже, который служил, у меня не было никаких известий. Весь госпиталь говорил наших перебитых воинских частях.

Со временем звуки войны становились все ближе, и медсестра сказала, что нам следует в целях безопасности спуститься в подвал. Мы застелили в подвале кровати с матрасами и остались там.

Постепенно число раненых увеличивалось, из деревень привозили раненых, голодных, замерзших детей. На следующую ночь в подвале спать было негде, на кроватях поместилось лишь несколько детей. Было ужасно холодно. В тот момент пришел муж и принес мне еды. гречку, кусок хлеба и конфету. Он даже не взглянул на ребенка. Спешил.

23 числа пациентов в больнице больше не было. Все куда-то суетливо собирались. Я едва дозвонилась до своих, узнала, что с ними все в порядке, все живы и здоровы. Потом я позвонила мужу, он сказал, что из отряда осталось несколько человек, и он не знает, что делать. 24-го числа за мной пришел муж.

Я обратился к доктору М.К., который дал мне 2 коробки молочной смеси. Мне даже не удалось забежать в отчий дом. Мы зашли к моей сестре, узнали, как они, и поехали в село — в Лусадзор. Вошли в холодный и темный дом. Я прибрала свою комнату, сменила простыни, приготовила место для ребенка. Мы так и не легли — в 3 часа ночи муж сказал, что надо скорее собраться. Я не понимала, что происходит, как нам ехать, если у моего ребенка тысяча и одна проблема. Как я буду кормить его через зонд? Я взяла детскую одежду, памперсы и мы отправились в путь.

Мы отправились с родственниками, на 6 машинах. Мой ребенок всю дорогу не ел нормально. Не говоря уже о том, какие там были пробки. В какой-то момент я заметила, что ребенок посинел. Мы с большим трудом, умоляя людей, чтобы нам дали место, продвинулись вперед. Мой муж остановил армейскую скорую помощь в надежде найти врача. К ребенку подошла молодая женщина и сказала, что ему срочно нужен кислород.

Мы кое-как продвинулись вперед по разрушенному участку дороги и доехали до российского блок-поста. Мы с мамой взяли ребенка и побежали к миротворцам. До моста Акари доехали на машине их командира. Когда проходили пост, турок спросил пол ребенка. Я от страха сказала, что это девочка, а мама сказала, что мальчик. В этот момент мы ожидали, что нас не пропустят, но командир все привел в порядок, и мы быстро прошли.

Скорая помощь уже ждала нас в Корнидзоре. Мы обратились в больницу в Горисе, потому что в Корнидзоре не было соответствующих медицинских приборов.

Хочу поблагодарить врачей в Гориса, не помню их имен, они помогли мне  купить еду и бутылочки, пока не приехал муж. Мы жили в горисской больнице до приезда мужа. Как только он приехал, мы переехали в Ереван и той же ночью оказались в реанимации госпиталя на Мурацана.

Слава Богу, мы спасли жизнь моему ребенку, которому уже 6 месяцев», — рассказала Элина Агаджанян.

Записал Айк Арутюнян