Десять свечей из Дадиванка для церквей Арцаха

«Был ноябрь 2020 года. Я зашла в Дадиванк. Много часов провела там в тот день, стараясь запомнить каждый камень, каждую линию храма. Таких, как я, были тысячи. Все прощались, у всех слезы. Уходя, я поставила свечку, помолилась за погибших и живых. За сына на передовой, от которого за все 44 дня войны не было вестей. Из Дадиванка взяла горсть земли и 10 свечей, дав слово, что в десяти церквях Арцаха поставлю по одной свечке из Дадиванка. Мне удалось  зажечь по свечке лишь в Амарасе и в Гандзасаре. Остальные свечи у меня. Я их храню и буду ждать возможности выполнить свое обещание».

Так начала свой рассказ Армине Саргсян из Степанакерта. Она добавила, что война, начавшаяся 27 сентября 2020 года, продолжается по сей день, только армяне предпочитают не принимать правду, придумывать оправдания типа «мы ничего не решаем».

«В ноябре 2020 года мы возвращались в Арцах через Карвачар. Война закончилась. Но мы возвращались, понимая, что проезжаем Карвачар в последний раз, хотя была надежда, что присутствие русских станет для нас гарантией.

Многие возвращались, потому, что надеялись на российских миротворцев. Мы потеряли дом в Шуши, но вернулись в Степанакерт. Большинство гадрутских возвращались в Арцах, и, так же, как я, с надеждой, что Россия поможет им вернуться в свои дома. Но все получилось иначе,  нам дали ясно понять, кто есть кто».

Говоря о депортации, Армине вспоминает: день исхода откладывали как могли, опять же надеясь, что что-то изменится в нашу пользу.

«Но появился документ о роспуске Арцаха, подписанный президентом, и у меня кольнуло в сердце – наверное, так болит душа, когда теряет последнюю надежду. Мы стали спешно собираться. Машина маленькая. Мы живем на окраине. Азербайджанцы уже в Степанакерте. Поэтому я собрала только то, что связано с историей, памятью, жизнью. Свечи  Дадиванка, книги про Арцах, рисунки моих детей, картины мужа, фотографии, ковры и карпет наших бабушек, часть нашей коллекции старинных предметов. Если бы в нашей машине поместилось больше, то я бы забрала всю библиотеку и коллекцию.

Когда приехали в Ереван, наши знакомые удивились, что мы не привезли ничего, что можно было бы использовать в быту, заселяясь в съемную квартиру. А я удивляюсь, что люди считают кастрюли или тряпки важнее семейных реликвий. По сей день с горечью вспоминаю наш дом в Шуши, и сожалею, что не удалось вывезти хоть что-то в память, к примеру, фотографии».

Алвард Григорян