Если так пойдет, арцахский диалект исчезнет: Каджик Арутюнян

Детство я провел, наслаждаясь чудной природой села Колатак в Арцахе. Колатак всегда был армянским. У нас там расположен Акобаванк, который еще назывался монастырем Мецаранац. Монастырь, построенный в VII веке, доказывает, что здесь всегда жили армяне. В советские годы в церкви села ставились театральные спектакли.

В нашей деревне был плотник. В 1915 году он сбежал во время резни, создал семью, и из-за истории его жизни его называли «Гахтакан даи».

Когда мы были детьми, не хотели кушать. Мама говорила: «Ешь, придут турки, голодным не убежишь». Инцидентов было много. Например, в годы моей службы трое турок обезглавили армянку возле села Красни. Ребенок нашел голову своей матери в реке.

С юных лет отец решил отдать меня в Шушинскую интернациональную школу-интернат, директором которой был армянин Арсен Хачатрян. Из-за вражды с азербайджанскими детьми в школе каждый день происходили драки. Правда, мы их всегда избивали, и директор расстраивался.

После Шуши я переехал в Степанакерт. Собирался сдавать экзамены для поступления в медицинский университет, потом мой брат из Баку убедил меня поступить на факультет механизации. Актером я стал волею судьбы. Через год я начал участвовать в различных театральных кружках. Народный артист Микаел Арутюнян месяц проверял мои способности. Помимо таланта, у меня был еще и трудолюбие. Все удивлялись, что я знаю всего Туманяна наизусть.

Отсутствие одного из центральных актеров в день премьеры спектакля стало для меня судьбоносным. Предложил сыграть вместо него и таким образом «спас» спектакль. На следующий день меня приняли актером в театр. Потом я окончил актерские курсы в Москве, и театр стал моей стихией вот уже 60 лет.

Мы все говорили на певучем диалекте Арцаха. Интересно, что диалект общий, но разветвленный, и почти в каждой деревне был свой говор и обычаи. Раньше я вел на радио сатирический цикл о диалектах. Мог говорить на всех диалектах. В нашем доме, в нашей большой семье было 8 детей, половина из них говорила на мартакертском, используя «вар», половина — «вер». Многие нос воротят от нашего диалекта, не хотят его слышать, но это очень милый, очень чистый язык. Если так будет продолжаться, то в конечном итоге он исчезнет.

Если бы у нас была половина патриотизма 1990-х годов, мы бы дошли сегодня до этого. Мы боролись как один человек. Я очень хорошо помню митинги. Люди привозили еду из сел и кормили людей на площади, а не так, как во время блокады — орали друг на друга в очередях за хлебом. В те годы все были проникнуты патриотизмом.

Многие люди ставили со мной спектакли в подвалах. Мы вдохновляли людей, это была наша работа. В репертуаре декламаций я уделял большое место патриотической тематике. Все было замечательно, мы чувствовали, что строим государство. Мы играли спектакли в темные и холодные дни, театр гремел аплодисментами, хотя каждый день у нас было по 10-15 жертв. Мы даже устраивали выступления на передовой. Сегодня все это уносит река. Люди боятся произнести слово «Арцах». Армения – моя родина, но почему мне здесь не на что опереться. Они так повысили арендную плату, что думаешь — армянин так бы не сделал.

Мы были непризнанным государством, но одним из самых образцовых государств во всем. Я разочарован теми группами населения Еревана, которые вместо того, чтобы заводить детей, держат собак и кошек. Половина нации забыла, что мальчик – это мальчик, а девочка – это девочка. Наша демография не растёт… Мы дошли до того, что стыдно признаться, что ты армянин. История выворачивается, и мы полностью рассеяны.

Последний исход… Комитас все это увидел и сошел с ума. Я 60 лет строил дом, камень на камень, зарабатывал честным трудом, чтобы потом жить в довольствии, но в итоге нас осадили и всё, изгнали… У моей жены умерла сестра и мы не могли похоронить ее в Арцахе в последние несколько дней, поэтому пришлось везти тело с собой.

Армяне — «зернистая нация», а карабахцы — «крупнозернистая», но сейчас мы хуже проса. Мы не знаем, как мы к этому пришли…

Делается все, чтобы об Арцахе забыли. Члены руководства гниют в тюрьме, а самый прекрасный город на свете разрушается…

Татев Азизян