Не тот «желтый автобус». «Если психика разрушена, восстановить ее очень сложно»

На пыльных и обшарпанных перекрестках строятся роскошные одноэтажные особняки. Вернее, пока строятся, их уже сдали в аренду арцахцам, которых здесь встречаешь на каждом шагу.

Это село Хачпар Масисского района, прямо на трассе, ведущей в Ереван. На другом «берегу» трассы — поле, которое сейчас вспахано, но завалено пластиком и всяким бытовым мусором, который весело клюет большая семья воробьев и пасутся две лошади. Над головой — истребитель, который весь день утомляет своим пилотажем, да так, что хочется сказать пилоту: «Эй, парень, если тебе нужен адреналин, вот карусель». Единственная красота, которую здесь можно узреть, — гигантские самолеты, которые тяжело поднимаются из аэропорта Звартноц, и вы завидуете пассажирам, которые видят сверху, как красива Армения — облака, крыло самолета и гора Масис.

Сверху вы не увидите строительный мусор, разбросанный повсюду, вонючий канал, полный бутылок. Вы не увидите, что охапка дров, которых едва хватает на печь, продаются за 1500 драмов, не увидите грустные и неуверенные лица людей, и, наконец, не увидите, что происходит в желтом автобусе Ереван-Хачпар.

В автобусе

Итак, беззубая старушка, которая по совместительству взялась быть «адвокатом» водителя, кричит на молодую особу пронзительным голосом, спрашивая, где она села, хотя та не сидит, а стоит, подозревая, что та не доплатила пятьдесят драмов. Особа с карабахским акцентом и растерянным видом рассказывает, где она села. Водитель наклоняет шею и руль и продолжает свой путь, в знак того, что все ОК.

Останавите, не доезжая до моста, с конца доносится тонкий голосок ребенка из Арцаха, он становится тише, децибелов прибавляет голос мужчины. Окрик доходит до водителя уже чеерз сотнюметров от моста. Ребенок бежит обратно, сверкая румяными щеками.

То ли из-за сочувствия, то ли денег водитель подбирает всех, пожалуй, кроме женщины, которая вытягивала руку с тротуара так далеко, как могла. Желтый автобус набирает воздуха, вздрагивает, ворчит и открывает дверь…

Между мужчиной и женщиной начинается словесная перепалка. Ладонь мужчины осталась между дверей. Я больше не могу, говорит желтый автобус. Я требую уважения. Почему я должен брать больше пассажиров, чем положено? И вообще, посмотрите на мой внешний вид, разве вы не видите, что мне пора умирать или уходить на пенсию, вообще на металлолом?

На той же трассе водитель обращает внимание пассажиров на дом, хозяин которого выращивает страусов. Я думал, что это индейки, говорит водитель и спрашивает: «Интересно, вкусное ли у них мясо?» Карабахец, сидящий рядом, отвечает: «Не ел и знать не хочу». Водитель смеется. Страусы выглядели столь же неопрятно, как длинношеие аисты, сбившиеся в кучу на опоре линии электропередач, как после морской катастрофы.

Армянские СМИ переполнены транспортной тематикой, и даже школьники знают о внутриполитическом контексте. Я помню невыносимый транспорт в Ереване в начале 2018 года, и справедливости ради надо отметить, что сегодня появились новые автобусы, в которых можно хотя бы стоять. Но как сказала одна женщина в эфире, «тогда я наклонялась, чтобы «обнять» чужого мужчину, теперь делаю это стоя, какая разница?»

На земле

Но если 93-тонный самолет может перевозить больше пассажиров с таким комфортом, на такой высоте, да еще через океан, разве нельзя сделать то же на земле? Я не знаю, даст ли нам Бог столько же нефти, сколько Аллах дал арабам, и сможем ли мы построить небоскребы на строительном мусоре Араратской долины, как арабы на песках Дубая?

Есть Норвегия, есть Нигерия, как говорится. У обеих есть нефть, но разве можно из сравнивать?

Желтый автобус сегодня относительно пуст. Справа и слева от меня сидят мужчина и девушка. Я никогда не ошибаюсь, угадывая карабахцев в Армении. Через некоторое время мужчина заводит разговор с девушкой, спрашивает, откуда она и т. д.

Девушка говорит, что из Степанакерта.

Я живу надеждой вернуться в Степанакерт, сказала она. Это была, скорее, не ностальгия по Степанакерту, а фиксация надежды, как «витамин», без которого нельзя прожить.

Недавно Step1.am опубликовал интервью с проректором Армянского государственного университета, кандидатом психологических наук, доцентом Витей Ярамишяном, который очень хорошо описал психологические проблемы армян Арцаха. «Это похоже на крушение дома, и если разрушенный дом можно восстановить с помощью стройматериалов, то восстановить «рухнувшую» психику самостоятельно, особенно в зрелом возрасте, крайне сложно», — сказал Ярамишян.

Я не перечитывал интервью, но, по-моему, там был намек на то, что положение арцахцев сейчас стало еще хуже. Чтобы не вбивать клин, сразу скажу, что положение населения Армении тоже меня, мягко говоря, не устраивает.

Женщина, ожидающая на автобусной остановке, твоя учительница родного языка стоит на рынке Малатия (как грустно было ее там видеть), голубоглазая медсестра с твоей улице, знакомые, которые росли на моих глазах, работающие в «охране» супермаркета… Я вообще не видел нищих в Арцахе, не говоря уже о детях, но я видел их в Горисе. «Знаешь, что я думаю… Заработаю сто драмов, куплю хлеба», — говорил один из них. Разумеется, он тут же их заработал, тут же купил в соседнем супермаркете суп быстрого приготовления и стал есть его, как чипсы. Без воды.

Возможно, я сгущаю краски, но трудно смириться с этой социально-психологической реальностью, которая усугубляется с каждым днем.

Марут Ванян