Я жила в Ашане 60 лет. Для меня это самое чудесное место на свете.

Лианетта Ишханян родилась в селе Ашан Мартунинского района Арцаха. Она педагог. После депортации из Арцаха её семья поселилась в Ереване. Лианетта поступила на работу в один из городских детских садов. Как и в Арцахе, здесь она работает с детьми с любовью.

Тепло отзывается о родном селе, скучая по каждому камню.

— Ашан был известнен как своими интеллигентами, так и трудолюбиемлюдьми. В нашем селе множество историко-культурных памятников: известная церковь, часовни, хачкары. Много родников, которые были источником жизни для людей.

Наше село также славилось виноделием. Почти все занимались виноделием, и ашанское вино было известно по всему Арцаху. Село также славилось своим гостеприимством.

По профессии я преподаватель армянского языка и литературы. Работала в средней школе Ашана, откуда вышла на заслуженную пенсию. Также два года работала в интернациональной школе в одном из сел Ждановского района.

Я прожила в Ашане 60 лет. Для меня это самое чудесное место в мире, где всё было твоим, родным. В Арцахе всё прекрасно, но наше село неописуемо. Я очень по нему скучаю. Никогда не представляла свою жизнь за пределами Ашана и не думала, что буду жить в Ереване. Я убеждена, что возвращение в Арцах обязательно произойдёт. Не знаю, доживу ли я до этого долгожданного дня, но возвращение будет. Мир не может долго молчать. Сверхдержавы не могут лишить нас возможности вернуться и жить на нашей земле.

Душа госпожи Лианеты сотрясается от боли, когда она говорит о 44-дневной войне

— Как и все арцахцы, я тоже прожила две жизни: военную и довоенную. До войны мы придерживались мнения, что имеем право жить в независимой и свободной стране. Что мир должен признать Арцах отдельной государственной единицей, и тогда мы будем жить счастливо и сохраним для себя самый драгоценный и любимый уголок мира.

Однако наши надежды не оправдались. 27 сентября 2020 года началась война. Это было воскресенье. Люди мирно спали. Как всегда, я проснулась и занялась домашними делами. Я кормила кур, и вдруг послышались взрывы, которые не прекращались. Мы поняли, что снова война. Конечно, за несколько дней до этого поговаривали о скоплениях на границе, о том, что ситуация немного напряженная. Но мы не верили, что мир допустит такое. Мы не верили, что будет еще одна война, что народ Арцаха снова увидит кровь, смерть и страдания.

В тот момент мне позвонил сын из Степанакерта и сказал: «Зачем вы там сидите? Приезжайте в Степанакерт». Он и его жена служили в полиции, им нужно было срочно ехать на работу. Мы с мужем поехали в Степанакерт, чтобы позаботиться о внуках. Думали, на несколько дней, как в 2016 году. Однако это продлилось 44 дня. Я была в Степанакерте всю войну и покинула Арцах только 6 ноября.

44-дневная война унесла жизнь моего дорогого племянника Артака, как и многих других. В последний раз, когда я его видела, он заверил меня, что победа будет за нами. Он сказал, что враг не сможет нас победить. Но, как оказалось, исход войны был предрешен. Пять человек из нашей деревни погибли в 44-дневной войне, четверо из них были моими учениками. Один был единственным ребенком в семье. После 2020 года в их семье родился мальчик, которого назвали именем брата-героя.

6 ноября мы с женой моего брата приехали в Армению и пробыли здесь до 28 ноября. Мы без колебаний вернулись, чтобы отстоять свою землю. Хотя было подписано ужасное соглашение, и мы знали, что значительной части Арцаха больше нет, оставалась надежда, вера, что на этот раз мир не останется глухим и немым. Мы приехали, принялись за работу. Мы продолжали созидать, жители деревни ремонтировали свои дома, с еще большим энтузиазмом занимались сельским хозяйством, жили с надеждой и верой.

Блокада, снова война и депортация

— Когда Арцах оказался в блокаде, я не утратила оптимизма. Верила, что дорога жизни откроется, что наш народ не должен страдать. Блокада тяжело сказалась на арцахцах. Не было ни одной семьи (я говорю об обычных людях), которая не ощутила бы это ужасное явление на себе.

Правда, после выхода на пенсию мы с мужем переехали жить в Степанакерте, но продолжали заниматься сельскохозяйственными работами в деревне, обеспечивая нас сельскохозяйственной продукцией. С мясом, молочными продуктами, некоторыми видами овощей проблем не было, но сладостей, которые так любили дети, не было совсем. Мы чувствовали, что блокада повлияла на психологию детей. Как бы сильно они ни хотели сладостей, они научились сдерживаться. На всё это было тяжело смотреть. А конец блокады был ещё ужаснее.

Началась война 19 сентября. Мои внуки, как обычно, пошли в школу, сын и невестка — на службу. Я занималась домашними делами и ждала, когда они соберутся на обед. Мой сын, невестка и младший внук уже были дома, когда раздался первый взрыв. Сын тут же побежал на службу.

Дети очень тяжело переживали, им было страшно. Мы спустились в подвал. Всё это время, когда я пыталась открыть дверь, чтобы посмотреть, что происходит снаружи, дети не позволяли. Они не хотели слышать ни звука, не спали всю ночь. У моего старшего внука была высокая температура от стресса. Когда началась война, он был в школе и, как выяснилось, думал, что за ним никто не придёт. Он отправил из школы письмо матери: «Я люблю тебя, будь здорова». Он вернулся домой из школы и понял, что он не один, и родители никогда не оставят своих детей.

20 сентября объявили о прекращении огня. Мы всё ещё верили, что останемся на своей земле. Мой муж привёз из деревни фасоль. Я приступила к традиционному делу — консервированию прямо на дровяной печи, установленной на улице.

Однако уже ходили слухи, что нам придётся покинуть Арцах. Оставаться было уже невозможно. На улицах были слышны выстрелы. Наши друзья, укрывшиеся в верхних районах Степанакерта, говорили, что пули, выпущенные врагом, попадали уже во двор.

Нет, оставаться было невозможно, иначе повторился бы 1915 год, и мы все были бы обречены на растерзание. Утром 25 сентября мы решили, что должны уехать. Сын не хотел, но уступил мольбам жены, и мы отправились в путь. На долгом пути встречали людей, покидавших Арцах и потерявших родных. По дороге мы встретили женщину из нашей деревни. У нее были проблемы со здоровьем, и она не выдержала, умерла в пути.

Перед тем как пересечь Акари, мы думали, что мужчинам не разрешат проехать. Сказали, что есть какой-то список. Машина моего сына подъехала к Акари первой. Его даже не проверили. Просто спросили: «Сколько человек в машине?» Когда наша машина подъехала, они забрали моего мужа, сфотографировали его, а через некоторое время отпустили. По дороге мы услышали о взрыве. Мы узнали, что наш двоюродный брат тоже погиб.

Госпожа Лианета, сохраняя прошлое в сердце, продолжает жить, несмотря на трудности

— В 2023 году мы пережили новую боль, потому что мой брат, Давид, оказался в плену. Я уверена, что он в любых условиях хранит честь армянина. Давид намного моложе меня, и для меня он не просто брат, а словно старший сын. Мы все верим в чудо и ждем возвращения всех наших пленников.

Наши детские альбомы остались дома. Мои книги, которые я собирала всю жизнь, тоже остались в Арцахе.

Несмотря ни на что, мы должны жить. Я нашла работу и убедилась, что это возможно. Потому что уже знают, насколько арцахцы ответственны и преданны своему делу и всегда могут доказать свою состоятельность. Единственное, что печально, это то, что к нашей боли относятся с каким-то безразличием. Иногда задают абсурдные вопросы, отвечать на которые даже оскорбительно.

Карине БАХШИЯН